Программные заметки Эрнста Леви к его Симфонии № 11, написанной в 1949 году в Чикаго 10 Mrz 2011

 

Все мои симфонии, за исключением 6-й, 10-й и 12-й – одночастные. Как мне представлялось, возникла необходимость в создании новых форм, воплощающих диалектическую концепцию сонаты. В своем стремлении достичь этой цели, я вынужден был обратиться к реализации этой концепции в одной части, как бы “расплавив” сонату для того, чтобы выявить новые варианты ее структуры. 

В примечании к моей Симфонии № 5 (“Pult und Takstock”, Universal Edition #5/6, май-июнь 1926), я написал: “Тем не менее, я считаю, что одночастные сонаты являются переходной формой, и я полагаю, что в произведениях крупных форм не обойтись без нескольких частей”. В данном утверждении я исхожу из того, что на практике очень нелегко на протяжении длительного времени внимать беспрерывному потоку музыки. Построение музыкального произведения по принципу сюиты отнюдь не преследует цели дать передышку для музыкантов и публики. Превыше всего в этом случае – значимость формы, которая, вкупе с другими составляющими, позволяет уйти от натурализма и прийти к духовности.

Если представить сонату в четырех частях и попытаться соединить эти части в одну – это станет шагом к натурализму, к эстетике Вагнеровской драмы или, страшно сказать, к художественному фильму. В данном случае, только строгое соблюдение принципов структурного построения может противостоять подобной тенденции, и к тому же, такие попытки чреваты опасностью попадания в ловушку формализма. В самом деле, очень долог путь к обретению возможности ясно понять, что скрывается за понятием “форма и содержание” применительно к произведениям, называемыми “классическими”. Итак, поскольку не исключена возможность такого исхода, мне не следует более становиться на защиту  моего утверждения, присутствующего в первой части моего высказывания, в котором упоминается о переходности одночастной формы, хотя, с другой стороны, оно вполне актуально в связи с появлением новых концепций, связанных с принципами использования более одной части. Таким образом, я утверждаю, что одночастная соната (симфония) имеет полное право на существование наравне с многочастными.

Отличительная черта сонаты, неотъемлемая часть сущности этого понятия - это «становление» или «разработка». Другими словами, к концу произведения мы уже «не те», какими были вначале.  И наоборот, истинно полифоническое произведение, такое как фуга, ассоциируется скорее с понятием «бытия», нежели «становления», в результате пренебрежительного отношения к категории времени, как эстетической составляющей. Сейчас не представляет труда реализовать концепцию сонаты. Например, драматическую идею вполне возможно выразить, применяя последовательность нескольких коротких фрагментов, объединенных принципом “террасы”, что использовано мною в Симфонии № 6, состоящей из 21 фрагмента и имеющей название, говорящее само за себя – “Sinfonia strofica”.

Такой простой подход неприемлем для Симфонии № 11. Очевидно, что в ней четко прослеживается деление на части. Но в первую очередь они, в общем, слишком значимы, чтобы называться просто строфами, между ними нет связи или разобщенности, проявляющейся в манере, свойственной строфам. В то время как одни фрагменты зависят только от расположения во всей композиции и демонстрируют достижение определенного момента в развитии (лирический фрагмент может передать драматизм в зависимости от того, когда он звучит: появление его в повторении или репризе означает нечто совершенно иное, чем в экспозиции, делая очевидной важность музыкальной «топологии»),  некоторые из них драматичны по своей сути, в значении классического «развития».

Повторюсь, хотя  элементы драматического действия можно легко обнаружить, они все же подчинены концепции развития, присущей топологической идее, являющейся результатом определенной формы движения. В данном случае мы можем охарактеризовать эту форму как возвратно-поступательное движение, или как движение по кругу – от начала к началу, при этом всегда принимая во внимание условность подобных сравнений. Самым далеким в эстетическом смысле по сравнению с началом Симфонии является медленный фрагмент для ударных и тромбонов. Проведя привычные, но не совсем узаконенные преобразования концепции времени в концепцию пространства, его можно назвать центром композиции. Придерживаясь пространственного подхода нужно отметить симметричность частей, примыкающих непосредственно к центру симфонии. Менее выражена симметрия у частей,  удаленных от него, в которых присутствует совершенно иной посыл,  возникающий вследствие «движения по той же дороге, но в обратном направлении», который оказывается «встроенным в музыку» и служит для того, чтобы подчеркнуть и изложить топологический феномен.    

Так в нескольких словах  выглядит описание общего облика моей 11-й симфонии, а также некоторых идей, которые привели к ее созданию, и их исторических связей.
При знакомстве с новым произведением главная задача состоит в том, чтобы представить его общую форму и понять, какая идея привела к использованию этой формы. Это непростая задача и необходимо, чтобы у слушателя сложился целостный образ произведения – весьма сложное испытание для человеческой памяти и воображения. В связи с этим и предлагается, в надежде на ее действенность, экстренная «первая помощь» в виде детального описания структуры произведения имеющая целью облегчить задачу слушателя. Будем рассчитывать на то, что данные заметки эту миссию выполнили.

 

Kommentare

Melden Sie sich an, um einen Kommentar zu hinterlassen

 

Letzte News & Artikel

9 Juli 2012
Begegnung mit einem kaum Bekannten
24 März 2011
Тюринг Брем. После беседы с Эрнстом Леви
17 März 2011
Thüring Bräm. After a conversation with Ernst Levy
10 März 2011
Программные заметки Эрнста Леви к его Симфонии № 11, написанной в 1949 году в Чикаго
11 Februar 2011
Originale Programmnotizen von Ernst Levy zu seiner 11. Sinfonie, komponiert in Chicago 1949